Читая рассекреченные материалы НКВД и КГБ, начинаешь по другому понимать и оценивать - тех людей, которые сделали из необразованной России — Сверхдержаву с ядерным вооружением .
Миф: Сталин якобы умышленно сажал талантливых ученых за решетку, где они создавали в специально созданных «шарашках» новейшее оружие.
"Грязный" и подлый миф. Хотя бы потому, что НЕ Сталин сажал их за решетку, а их же собственные коллеги. Биографию какого только крупного ученого или деятеля науки, который побывал в ГУЛАГе, ни возьмешь, в основе его дела, как правило, донос и клевета коллег. Причем по большей части по таким подлым и шкурным мотивам, как личная и научная зависть к талантам того, в отношении которого и был написан клеветнический донос.
Как вспоминал впоследствии выдающийся советский летчик-испытатель М.М. Громов, «аресты происходили потому, что авиаконструкторы писали доносы друг на друга, каждый восхвалял свой самолет и топил другого» .
А ведь подобное происходило не только с авиаконструкторами, а было попросту повальным явлением, особенно в различных кругах научной и творческой интеллигенции.
Сотрудник личной охраны Сталина А. Рыбин впоследствии вспоминал:
«Осмысливая в разведывательном отделе следственные дела на репрессированных в тридцатые годы, мы пришли к печальному выводу, что в создании этих злосчастных дел участвовали миллионы людей. Психоз буквально охватил всех. Почти каждый усердствовал в поисках врагов народа. Доносами о вражеских происках или пособниках различных разведок люди сами топили друг друга».
Взять хотя бы биографию нашего выдающегося создателя космических ракет Сергея Павловича Королева. Ведь сел-то он по доносу. Более того. Прекрасно известно, кто написал этот донос. Это главный инженер Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ) Георгий Эрихович Лангемак — протеже самого Тухачевского.
Загремев в кутузку вскоре после своего патрона, Лангемак, дабы спасти свою шкуру, стал писать доносы на своих сослуживцев. Один из первых доносов касался Королева. Такой же донос на Сергея Павловича написал и бывший начальник РНИИ Иван Терентьевич Клейменов (тоже ставленник Тухачевского), с которым Королев не ладил еще в начале 30-х гг., будучи у него заместителем.
Здесь следует иметь в виду, что Клейменов и Лангемак активно поддерживали безумную идею Тухачевского о разработке так называемых газодинамических орудий, на что тратились громадные финансовые и материальные ресурсы. В результате они оставили РККА без артиллерии. Зато отчаянно тормозили создание в будущем легендарных «Катюш», которые выдающийся отечественный ученый Иван Платонович Граве (1874-1960) изобрел еще до революции, но патент получил только в ноябре 1926 г. Несмотря на все усилия И.П. Граве, до конца 30-х гг. ему никак не удавалось сдвинуть с места вопрос о создании «Катюш».
Свою лепту в очернение Королева перед властями внес и будущий коллега Королева по космонавтике — В.П. Глушко. По тем временам три доноса — более чем серьезное основание для ареста. Нельзя сказать, что Королев не знал, по чьей милости он угодил за решетку. Знал. И прямо написал об этом Прокурору СССР А.Я. Вышинскому: «Меня подло оклеветали директор института Клейменов, его заместитель Лангемак и инженер Глушко…» (из письма Королева от 15 сентября 1939 г.).
Конечно, даже такой пример не означает, что все попадали за решетку только по доносам. Так, выдающийся авиаконструктор А.Н. Туполев угодил в кутузку весьма прозаически. Он был обвинен в причинении серьезного экономического ущерба советской промышленности. Дело в том, что в 1936 г. его отправили в США с заданием отобрать наиболее эффективные и экономичные конструкции гражданских самолетов для организации их производства в СССР на лицензионной основе. По прибытии в США он настолько увлекся скупкой всякого барахла, что рекомендовал к заключению договор о поставке в СССР технической документации на отобранные конструкции самолетов в дюймах.
Для сведения: уже в то время техническая документация на один самолет превышала 100 тыс. листов различных чертежей, а в зависимости от типа самолета — могло быть и до 250-300 и более тысяч листов.
В Советском Союзе, как известно, действовала метрическая система. То есть все чертежи должны быть в миллиметрах. А благодаря Туполеву деньги были потрачены чуть ли не впустую. Мало того что вся документация была в дюймах, так еще и на английском языке. Хуже того. Всю эту документацию еще следовало перевести не только на русский язык, но и в миллиметры. А это, надо сказать, адова работа, тем более когда речь идет о сотнях тысяч листов технической документации. Не говоря уже о том, что и денег-то стоит немалых. Вот за это-то в первую очередь и сел уважаемый авиаконструктор, о чем, к слову сказать, до конца жизни предпочитал помалкивать, но ёрничать в адрес Лубянки.
Конечно, не только подобным образом ученые, специалисты и конструкторы оказывались за решеткой. И в те годы существовала проблема борьбы со шпионажем. Органы госбезопасности многократно устанавливали всевозможные утечки секретных и особо секретных сведений за рубеж. И практически любая такая проверка заканчивалась арестами.
Вот наиболее характерный случай того времени. В самом начале 1938 г. германский военный журнал «DEUTSCHE WEHR» («Немецкое оружие») опубликовал серию статей о положении советской военной авиации. Впрочем, сказать «опубликовал» — значит ничего не сказать. Автор статей, летчик люфтваффе майор Л. Шеттель, дал полную выкладку производства советских военных заводов, обслуживавших авиационную промышленность. Даже сейчас мало кто знает, что тогда в СССР было 74 авиационных завода: 28 самолетостроительных, 14 моторостроительных и 32 для изготовления вспомогательных приборов для самолетов.
Шеттель привел краткие характеристики главнейших заводов:
№ 1 «Дукс», в Москве, выпускает 30-35 самолетов (истребительных и разведывательных) в месяц;
№ 22 — в Филях, под Москвой, выпускает тяжелые четырехмоторные бомбардировщики ТБ-3 и ТБ-3 бис в количестве 150-180 в месяц;
№ 21, в Горьком, выпускает в день 5 истребителей;
№ 31, в Таганроге — до 1000 самолетов в год;
№ 46, в Рыбинске, и завод № 29 в Запорожье занимаются постройкой моторов по лицензиям Бристоль и Испано 12-V.
Далее Шеттель указывал в своих статьях, что постройка самолетов облегчалась системой «серийного производства», когда завод выпускал одну и ту же модель самолета. И в подтверждение эффективности такого вывода сообщал, что в 1929 г. было выпущено 500 самолетов, в 1932 г. — 1500, в 1934-3100, в 1936-5000, и в 1937 г. — 8000 самолетов.
Кроме того, Шеттель привел массу иных данных, подробно характеризующих всю систему авиационного производства — от конструирования самолетов до характера использования станочного парка на авиазаводах.
Естественно, что такая публикация не осталась без внимания ни стороны органов госбезопасности, ни тем более со стороны Сталина. Начались крутые разборки в авиапромышленности и с конструкторами. Ведь такая публикация свидетельствовала о крайне удручающем положении дел с обеспечением режима секретности в одной из важнейших оборонных отраслей науки и производства. Многие известные конструкторы оказались за решеткой. И быть бы им там долгое время, если бы не Лаврентий Павлович Берия.
На счастье если и не всех, то очень многих разными путями угодивших под уголовное преследование ученых и специалистов, едва только возглавивший Лубянку выдающийся ас не только разведки и контрразведки, но и советской промышленности и науки Лаврентий Павлович Берия весьма оригинально и с пользой для всех решил сложнейшую задачу.
Понимая, что реабилитация таких зэков, как ученые и технические специалисты, тем более осужденных по суду и уже отбывающих наказание, дело затяжное и требующее специфических усилий Лубянки, Берия параллельно тщательной проверке дел на них инициировал создание Особого технического бюро при НКВД СССР, дабы использовать их знания по назначению, а не на тяжелых физических работах, к чему они были не приспособлены.
В результате 10 января 1939 г., то есть всего-то через 46 дней после официального утверждения в должности наркома внутренних дел СССР, за подписью Л.П. Берии и под грифом совершенно секретно появился приказ № 0021 следующего содержания:
«Приказ Народного комиссара внутренних дел Союза ССР № 0021 об организации Особого технического бюро 10 января 1939 г. Совершенно секретно:
1. Создать при народном комиссаре внутренних дел СССР Особое техническое бюро для использования специалистов, имеющих специальные технические знания.
2. Утвердить «Положение об Особом техническом бюро».
3. Утвердить структуру и штат Особого технического бюро.
4. Оставить завод № 82 при Особом техническом бюро как опытно-вспомогательную базу.
5. Начальнику АХУ, комиссару государственной безопасности 3-го ранга тов. Сумбатову, в месячный срок обеспечить Особое бюро необходимым служебным помещением, а также выделить для Особого бюро 6 легковых автомашин М-1.
Народный комиссар внутренних дел Союза ССР Л. Берия».
К приказу прилагалось «Положение об Особом техническом бюро при Народном комиссаре внутренних дел Союза ССР» следующего содержания:
1. В целях использования заключенных, имеющих специальные технические знания и опыт, при народном комиссаре внутренних дел организуется Особое технические бюро.
2. Задачей Особого технического бюро является организация конструирования и внедрения в производство новых средств вооружения для армии и флота.
3. Бюро имеет в своем составе следующие группы по специальностям:
а) группа самолетостроения и авиационных винтов;
б) группа авиационных моторов и дизелей;
в) группа военно-морского судостроения;
г) группа порохов;
д) группа артиллерии, снарядов и взрывателей;
е) группа броневых сталей;
ж) группа боевых отравляющих веществ и противохимической защиты;
з) группа по внедрению в серию авиадизеля АН-1 (при заводе № 82).
По мере необходимости могут быть созданы иные группы как за счет разделения существующих групп, так и путем организации групп по специальностям, не предусмотренным выше.
4. Особое техническое бюро возглавляется народным комиссаром внутренних дел СССР.
5. Группы по специальностям возглавляются помощниками начальника Особого бюро. В обязанности помощника начальника входит: организация рабочего места для группы; материально-бытовое обслуживание работающих в группе; организация технических консультаций для работников групп и подготовка к производству опытных моделей и образцов.
6. Тематические планы Особого технического бюро вносятся на утверждение Комитета Обороны.
7. Тематические планы Особого технического бюро составляются как на основе предложений заключенных, так и по заявкам.
8. Изготовленные технические проекты представляются на утверждение Комитета Обороны для получения разрешения на изготовление опытных образцов. Передача испытанных образцов в серийное производство производится после утверждения этих образцов Комитетом Обороны.
9. Особое техническое бюро привлекает для работы в группах вольнонаемных специалистов, в первую очередь из числа молодых специалистов.
10. Для рассмотрения планов работы групп и технических проектов при начальнике Особого технического бюро создается постоянное совещание в составе: начальника бюро (председатель), его заместителей и секретаря бюро с участием начальника группы».
Прекрасно понимая, что собранные под эгидой Особого технического бюро специалисты более всего жаждут решения вопроса об их освобождении, чуть позже — 4 июля 1939 г. — Лаврентий Павлович Берия обратился к И.В. Сталину со специальным письмом — предложением по организации труда осужденных специалистов и урегулировании юридических вопросов, в котором говорилось:
«Организованное в 1939 г. при НКВД СССР Особое техническое бюро в настоящее время состоит из 7-ми основных производственных групп:
1) самолетостроение,
2) авиадизелестроение,
3) судостроение,
4) артиллерия,
5) порохов,
6) отравляющих веществ,
7) броневых сталей.
В указанных группах работают 316 специалистов, арестованных органами НКВД в 1937-1938 гг. за участие в антисоветских, вредительских, шпионско-диверсионных и иных контрреволюционных организациях. Следствие по делам этих арестованных приостановлено еще в 1938 г. и они без приговоров содержатся под стражей на положении следственных.
Возобновить следствие по этим делам и передать их в суд в обычном порядке нецелесообразно, так как, во-первых, это отвлечет арестованных специалистов на длительное время от работ по проектированию важнейших объектов и фактически сорвет работу Особого технического бюро, и, во-вторых, следствие не даст по существу положительных результатов вследствие того, что арестованные, находясь длительное время во взаимном общении во время работы, договорились между собой о характере данных ими показаний на предварительном следствии. Между тем виновность арестованных подтверждена в процессе предварительного следствия личными признаниями арестованных, показаниями соучастников (многие из которых уже осуждены) и свидетелями.
Исходя из этого, НКВД СССР считает необходимым:
1) арестованных специалистов в количестве 316 человек, используемых на работе в ОТБ НКВД СССР, не возобновляя следствия, предать суду Военной коллегии Верховного Суда СССР;
2) в зависимости от тяжести совершенного преступления арестованных разделить на три категории: подлежащих осуждению на сроки до 10 лет, до 15 лет и до 20 лет;
4) в целях поощрения работы арестованных специалистов в ОТБ, закрепления их на этой работе по проектированию важнейших объектов оборонного значения предоставить НКВД СССР право входить с ходатайством в Президиум ВС Союза ССР о применении к осужденным специалистам, проявившим себя на работе в ОТБ, как полного УДО (то есть условно-досрочного освобождения), так и снижения сроков отбывания наказания».
В рамках действовавшего тогда законодательства предложение Берии было более чем гуманным и, что особенно важно, юридически очень грамотно обоснованным и законным.
Конечно, для всех этих лиц и это решение не было уж таким сахаром. Но все же оно было в тысячи, а то и десятки тысяч раз лучше, чем с кайлом в руках вырубать уголек где-нибудь в северной шахте или с топором в руках валить лес.
Но Берия был Берия. По согласованию со Сталиным уже летом 1940 г. ученых, конструкторов и специалистов стали амнистировать по ходатайству именно НКВД СССР, подписанному лично Берией. На свободу вышли Туполев, Петляков, Мясищев и еще 18 человек. Кстати, уже в январе 1941 г. Петляков был удостоен Сталинской премии.
Что же до Королева, то в одном из писаний о нем встретилась такая концовка описания его мытарств за решеткой: «Спасло его другое. Во главе НКВД стал Лаврентий Берия, которому пришла в голову блестящая мысль создать «шарашки», тюремные КБ.
В них должны были работать специалисты-зэки. Королев и оказался в такой «шарашке», а этому предшествовало следующее указание на события: «Никто не ответил ему на это письмо». Подразумевалось его письмо от 15 сентября 1939 года, о котором говорилось выше. Однако это далеко не так. Его письмо заметили и обратили на него очень даже серьезное внимание, потому что в самом конце того письма он написал:»…хочу продолжать работу над ракетными самолетами для обороны СССР».
И обратили внимание на это письмо всего лишь потому, что Л.П. Берия по согласованию со Сталиным ввел простой, но именно поэтому-то гениальный приказ пресечения злоупотреблений в лагерях, суть которого в следующем. Обычно письма заключенных сдавались в незапечатанном виде лагерному начальству и проверялись лагерной цензурой. Но письма, адресованные наркому внутренних дел, Генеральному прокурору, «всесоюзному старосте» Калинину, членам Политбюро и особенно самому Сталину должны были быть запечатаны, а лагерному начальству под страхом серьезного уголовного наказания запрещалось их вскрывать.
И многие зэки пользовались этим приказом.
Находилось подневольное КБ в Москве, на углу улицы Радио и Салтыковской набережной. Конструкторы работали за решеткой, но спали в чистых постелях, ели в нормальной столовой, причём питание было усиленным даже в годы войны.
PS. Наследство Сталина.
После смерти Сталина, его близким было передано в качестве наследства:
6 — зарплат лежавших в столе Сталина, новый китель, валенки, курительную трубку, сапоги, новая шинель.
Сталин был довольно скромным в плане финансовых запросов. Его зарплата почти в 3 раза была меньше средней по стране. К середине 30-х годов она была увеличена в 2 раза, что сопоставима со средней по стране, того времени. К концу тридцатых размер зарплаты Сталина выросла еще почти в 1,5 раза и составило 1 200 рублей. Это была практически самая большая зарплата в стране. Для сравнения --- средняя заработная плата рабочего в депо составляла 750 рублей.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Здравствуйте, я – Нателла Болтянская. Вы слушаете «Эхо Москвы», вы смотрите телеканал RTVi. Это цикл передач «Именем Сталина» совместно с издательством «Российская Политическая Энциклопедия» при поддержке фонда имени первого президента России Бориса Николаевича Ельцина. У нас в гостях сегодня историк Никита Соколов. Здравствуйте.
Н.СОКОЛОВ: Добрый вечер.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И вот вы знаете, очень интересно мы с вами сформулировали тему. «Мы с вами», - громко сказала я. По поводу того, что какая-то часть мифологизированной истории – она нам осталась в наследство. Более того, мне очень вообще нравится идея Комиссии по борьбе с фальсификацией истории. Мне так кажется, вам тоже. Но может быть, мы более подробно поговорим о том, что же именно мы получили в наследство в связи с мифологизацией истории?
Н.СОКОЛОВ: Ну, да. Собственно, я об этом и собирался говорить специально. Вот если бы вдруг открылся где-нибудь – мне очень хочется такой виртуальный музей организовать – музей подарков товарища Сталина российскому народу.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Главный подарок?
Н.СОКОЛОВ: Там много было бы разного. И характерно, передача-то ваша называется «Именем Сталина». Вот многие вещи очевидным образом украшены именем Сталина как знаком качества, и они легко распознаются. Но в этот музей я в первую очередь поместил то, что мне особенно близко и то, что совершенно в массовом сознании с именем Сталина не ассоциировалось.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А именно?
Н.СОКОЛОВ: Дело в том, что один из главных подарков товарища Сталина современному российскому народу, на мой взгляд, - это тот образ истории, который в головах большинства наших соотечественников содержится. Он есть точное произведение товарища Сталина.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но помилуйте. Ведь совершенно объективно рассуждают наши соотечественники о том, что как мы были в кольце врагов, так мы и остались в кольце врагов. Как завидовали нашим завоеваниям и нашей успешной индустриализации буквально за пару десятков лет от сахи к передовым технологиям, так и продолжают завидовать. Вот у нас нефть есть, а у кого-то нет. Чего ж тут? причем тут товарищ Сталин? Не повезло нам с окружением.
Н.СОКОЛОВ: Дело в том, что вот эту саму конструкцию, что Россия – всегда осажденная крепость, и поэтому она иначе как осажденный гарнизон жить не может, сама эта конструкция утвердилась не просто во времена сталинского правления, но при его личном и чрезвычайно активном участии.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да ладно вам, Никит. Еще Александр Сергеевич Пушкин в «Барышне-крестьянке» писал, что на чужой манер русский хлеб не родится, устами одного из своих положительных героев. Причем тут Сталин?
Н.СОКОЛОВ: Ну, хорошо. Мы все-таки говорим об образе истории, который транслируется, скажем, школой. И, конечно, патриотических завихрений русских писателей можно найти немало в этом.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Все, отметаю, беру все свои слова обратно. Давайте, доказывайте.
Н.СОКОЛОВ: Да. Но это, все-таки, такая писательская вольность, историческая публицистика. А кроме того, то, что вы цитируете, кажется, даже еще и слова героя, а не самого писателя. Хотя, боюсь наврать, не помню точно. Но есть некоторый нормативный образ истории, который транслируется школой.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А именно?
Н.СОКОЛОВ: Школьный учебник содержит некоторую конструкцию отечественной истории. Так вот та конструкция отечественной истории, самый общий обрез ее, который наталкивает на самые общие выводы о том, какой опыт имеет это общество и что для него естественно, это произведение товарища Сталина. Вот давайте я вам в двух словах его обрисую.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пожалуйста.
Н.СОКОЛОВ: Да. А вы мне скажете… Я его немножко откарикатурю для понятности, но не сильно. Какое представление о российской истории имеет наш – это я многократно проверял при помощи опросов, я преподавал в Университете, студенты приходили с этим знанием, поэтому я ручаюсь, что так оно и есть. Значит, для людей, которые специально не занимаются историей, как она выглядит? Было великое могучее государство, его называли Киевская Русь, сейчас называют просто Древняя Русь, чтобы с Киевом не связывать. Единая, могучая, там всем правил киевский князь железной рукой, народ благоденствовал. Потом князей развелось много, эти дурни ради своих амбиций и склок разнесли великую державу на удильные лоскутья, и тут наступили для народа ужасные бедствия, да вплоть до такой степени засерел народ, что даже дикие степные кочевники его одолели, наступило страшное монгольское иго и полное народу поругание и ослабление.
И тогда великие и мудрые московские князья железной рукой в ежовых рукавицах весь этот народ собрали, установили надежную вертикаль власти. И мы, русские люди обязаны эту вертикаль любить взахлеб, как бы она ни безобразничала иногда, поскольку без этой вертикали власти, без этой авторитарной, монархической или просто авторитарной власти нам конечная погибель, мы иначе жить не можем. Вот эта конструкция – она, строго говоря…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Внедрена товарищем Сталиным?
Н.СОКОЛОВ: Конечно. Ни в какой дореволюционной литературе вы не найдете… Тут важна очень динамика. Была дореволюционная школа, до 1917-го года. Ни в какой этой литературе вы не найдете монархии в Древней Руси, там совершенно ясное представление, что это другое, гораздо более сложное общество, в котором не существует никакой единой власти.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но помилуйте, Никит. Ведь согласитесь, что среди тех, кто разделяет такого рода концепцию, далеко не все являются, так скажем, вчерашними-сегодняшними школьниками. Эта концепция – она вообще очень удобна к восприятию, разве я не права? Более того, к ней, на мой взгляд, автоматически и просто как в комплекте пришивается еще одна концепция – цена не имеет значения.
Н.СОКОЛОВ: Да, безусловно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А вот это уже… Вот знаете, когда читаешь, что, дескать, почему вы защищаете предателей? Если кто-то случайно и попал невиновным, то ничего страшного – результат был достигнут. Воля ваша. Это очень часто нам пишут. Я не могу воспринять, вот как это? Человек берет и прощает кому-то жизнь другого человека или жизни другого человека, или жизни других людей. Как это? Так вот. Почему вы считаете, что это все результат именно сталинского воздействия?
Н.СОКОЛОВ: Потому что главным образом люди черпают эти сведения из школьного учебника, но ровно это же транслирует популярная историческая литература, ровно это же транслирует кинематограф, а в последние десятилетия и телевидение чрезвычайно активно. Ровно эту же модель. И когда чрезвычайно недолго продолжался этот процесс, историю освободили от политической опеки, это произошло где-то на границе примерно 1987-1988 годов, и историки смогли предъявить то, что они реально знают об историческом процессе, то эта схема мгновенно рухнула, и стали появляться новые другие учебники истории с совершенно другой картиной. Где Россия никакая не осажденная крепость, где это гораздо более сложное общество, где институты на равноправии играли гораздо более важную роль в разные времена.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, посмотрите. Если предположить, если согласиться с вашей позицией, то что у нас выходит? Что с того момента как Иосиф Виссарионович пришел к власти окончательно уже, без вопросов, без сомнений, без опасений, перед ним стояла в известной степени пиаровская задача дать народу возможность оправдать все, что с ним будет проделано властью. Так?
Н.СОКОЛОВ: Не знаю в какой степени…
Н.СОКОЛОВ: Я не берусь судить, в какой степени сознательно это для себя и ясно, отчетливо осознавал товарищ Сталин. У нас нет для этого источников, поскольку товарищ Сталин по словам ближайших друзей, например, Кагановича, был великий конспиратор – он даже своим ближайшим сотрудникам вполне свои планы не сообщал, они должны были о них догадываться. Но все что он делал, отчетливо свидетельствует о том, что он готовил намеренно и специально. Вот эта знаменитая история с составлением первого школьного учебника. У нас же как на самом деле историческая наука родилась? Сначала товарищи Жданов, Сталин и Киров написали замечательно конспект учебника, потом составили учебник для школ, а потом который товарищ Сталин сам лично переписывал 3 месяца и многое туда дописал.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Как например?
Н.СОКОЛОВ: Можно чуть позже?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.
Н.СОКОЛОВ: В детали чуть позже. И только потом через год был создан Институт истории как главное партийное ведомство историческое, которое потом 50 лет этот учебник пытался подпереть научными разработками. Без большого успеха.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Пример давайте?
Н.СОКОЛОВ: Что именно внес товарищ Сталин?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да.
Н.СОКОЛОВ: Да. Главным образом редактура Сталина шла по нескольким направлениям. Первым образом и главным образом он подчеркивал те места, где твердая власть, власть авторитарная, власть глубоко централизованная должна была показываться как спасительная и единственно возможная. Вот эта вот идея о том, что опричнина Грозного была инструментом государственной централизации, эта фраза прямо вписала лично товарищем Сталиным в школьный учебник. Ее там не было, ни один дореволюционный историк не взялся бы, и сейчас ни один честный историк не возьмется это утверждать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы знаете, как это ни грустно, но все сказанное вами неумолимо подводит к одному печальному выводу. Выводу такому, что. Да, существовал товарищ Сталин, который пытался насадить в умы своих соотечественников то, что он считал нужным. А мы, выражаясь современным языком?.. То есть общество с благодарностью приняло это все и продолжает принимать, и будет принимать дальше. И не повезло, получается, с народом?
Н.СОКОЛОВ: Нет. На мой взгляд, механика совершенно другая, потому что товарищу Сталину для того, чтобы реализовать эту программу, вот реализовать программу такого исторического концепта, понадобилось все-таки произвести большую предварительную работу. Для того, чтобы эта программа могла быть выполнена, надо было уничтожить историческое сообщество, ученых-историков. Это было сделано вскоре после революции и завершено процессами 1929-1930 годов над ленинградскими историками Ольденбургом и Платоновым. Академическая корпорация историков как корпорация носителей некоторого стандарта, стандарта истины, стандарта отношений, добросовестности отношения к предмету – эта корпорация была уничтожена. То есть он нагнал чудовищного страху, и все встали на четвереньки, смотрели власти в рот и ждали от нее команды. Остались только те, кто были готовы писать, что скажут – вот только после этого стало возможным создать такой учебник.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А это один из подарков, как вы выразились, в нашем с вами виртуальном музее подарков Иосифа Виссарионовича современному российскому обществу. О каких подарках еще можно говорить? При том, что этот подарок, на самом деле, он в какой-то степени, он, действительно, распространяет, благоухает на все аспекты нашей жизни. Так?
Н.СОКОЛОВ: Ну, я буду говорить об исторических подарках, о подарках в смысле исторических концепций. В последние годы, вот уже в последние 5 лет активизировался в общественном сознании, ну, опять-таки, с подачи власти, которая была чрезвычайно озабочена, начиная с 2001-го года, вопросом о национальной идее. Остро встал вопрос о смуте XVII века. Мы уже придумали национальный праздник 4-го ноября, который вдруг сделался днем, когда мы побили поляков. Никогда в жизни ни в какой дореволюционной литературе вы не найдете слов «Польская интервенция». Вот что такое смута XVII века? Вообще, «смута», русское слово означает гражданскую войну. И смута XVII века – это гражданская война в русском обществе. Разные партии этого общества – да, искали союзников вовне, и находили кто шведов, кто поляков, кто казаков, но эта гражданская война внутри. И лично товарищем Сталиным, опять-таки, в этот учебник было вписано вот это представление о смуте XVII века как об иностранной интервенции – как будто это не внутренняя проблема, как будто все русские люди абсолютно единодушны в отношении своего будущего, а все смуты и в отношении существующего государственного порядка абсолютно единодушны. А всякая смута исходит от иностранцев.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, конечно. Теми, кто шакалит у посольств, их руками.
Н.СОКОЛОВ: Теми, кто шакалит – ну, современным языком. (смеется)
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Просто безумно современным.
Н.СОКОЛОВ: А все же наша нынешняя власть берет на вооружение поразительным образом… Наверное, это естественно, когда такие орудия власть берет в руки, то тогда, естественно, можно начинать копировать и слова, и манеру.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот, опять же, хочется вернуться к обществу. Знаете, я вчера читала в интернете одну совершенно замечательную историю. Что когда в одной из скандинавских стран во время гитлеровской оккупации было решение о роспуске Верховного суда, то были протесты против этого дела. И сказали, что это незаконно. Когда, все-таки, было сказано, что руководители суда будут назначаться правительством, то все члены этого Верховного суда подали в отставку. Тоже современный прелестный пример, правда?
Н.СОКОЛОВ: Да, ничего похожего мы из нашего Конституционного суда не слышали и не услышим.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Не, уже слышали. Но мы сейчас с вами занимаемся немножечко более ранней эпохой из жизни нашего общества. И все-таки. Удобные мифы облекаются в удобную форму, то есть, скажем, событиям придается удобная окраска, удобная форма, удобная прическа и они задействуются в современном, я даже не знаю как это назвать, воздействии. Так?
Н.СОКОЛОВ: Я думаю, что здесь немножко другой механизм. После того как эта схема внедрена и после того как при помощи этой схемы после того, как эту схему внедрили в сознание нескольких поколений. А она внедрялась, смотрите, там в 1936-м вышел первый учебник школьный. Вот с 1936-го года по 1986-й год 50 лет непрерывно вдалбливалась эта схема. Потом был краткий перерыв, примерно года 2 с 1995-го, эпоху некоторой свободы исторической, и в школе тоже. А потом началось попятное движение. Историки его заметили раньше, а широкая публика заметила его после выступления Михаила Касьянова о школьном учебнике – это был 2001-й год.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вы знаете, о чем сейчас думаю, слушая вас? Думаю кощунственную вещь. В какой-то момент получается, что имеет смысл согласиться с людьми, которые пишут нам тут смски типа «Мало сажал товарищ Сталин». Получается, что мало сажал. Потому что как мне кажется, ни один человек из прошедших вот это все, из тех, кто воспитывался в Детских домах как сын врага народа, из тех, кто жил на территориях, куда переселяли целые народы, из тех, кто оказывался… Очень много, скажем так, способов так или иначе раздавить ненужную и лишнюю группу населения. Так вот получается, что чем больше бы людей прошло это горнило, тем меньше было бы опасности вернуться сейчас к этому. Разве нет?
Н.СОКОЛОВ: ....
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Та самая мысль, которая была высказана в фильме «Покаяние».
Н.СОКОЛОВ: Дело в том, что историческая память – а общество живет исторической памятью, оно не живет научным память – очень короткая. Это 2-3 поколения, пока дедушки рассказывают. Дальше прямая преемственность прекращается, и уже правнуки могут совершенно быть законченными сталинистами и не помнить о мучениях дедушки.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Почему в Германии этого не происходит с нацизмом?
Н.СОКОЛОВ: В Германии в течение многих десятилетий специально реализовывались государственные программы, реализующие общественный консенсус. Вот был достигнут общественный консенсус, он был даже формальным образом узаконен на совещании в городке (НЕРАЗБОРЧИВО) и специальным документом оформлен. Первый пункт этого консенсуса заключается в том, что преподавание гуманитарных наук, и истории в частности, ни в коем случае не должно быть предметом индоктринизации.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А как определить, индоктринизирована та или иная часть науки или нет?
Н.СОКОЛОВ: Для наблюдения за соблюдением условий этого консенсуса в Германии существует целое специальное государственное ведомство, которое очень внимательно следит, чтобы никакая партия, никакая идеология не просочилась в преподавание гуманитарных наук.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Варягов на царство опять?
Н.СОКОЛОВ: Ну, не знаю. Не варягов, конечно, но чужестранный опыт надо по возможности полезный употреблять. У нас же совершенно обратные действия – у нас вся мощь государственной машины с некоторого времени, вот с 2001-го года точно, направлена на восстановление сталинской модели истории.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но подождите. Ведь это вы говорите о восстановлении именно сталинской модели? Большинство людей, которые обращаются с упреками к тем, кто оглашает некие черные страшные стороны, страницы той эпохи, они говорят, что вы пытаетесь принизить значение великой победы, вы пытаетесь принизить значение гигантского подвига нашего народа, который за несколько десятилетий прошел путь вековой. Причем тут Сталин, казалось бы? Ведь насколько я понимаю. среди тех, кто говорит, что Сталин был плохой, никто не говорит, что плохо, что Советский Союз победил в Великой отечественной войне. Да не плохо! Вопрос, какой ценой?
Н.СОКОЛОВ: Ну, на самом деле, это главный исторический вопрос – вопрос о цене. Я не люблю вообще такую постановку вопроса, но вот один из сталинских всегдашних аргументов и его историков: великая советская власть создала в России авиационную промышленность. А что, Ребушинский бы не создал авиационную промышленность?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, история не знает сослагательного наклонения.
Н.СОКОЛОВ: На этот вопрос нет ответа, но множество видов промышленности создали без большевиков и без такой страшной мобилизации, и никаких щепок не летело. И как-то обходились. Думаю, что обошлись бы и опять. Вообще, вот вся эта модель мобилизационной страны, которая подобно Илье Муромцу… Какой предписывают нам формат поведения, вообще русским людям? Что мы долго запрягаем как Илья Муромец лежим на печи 30 лет, зато потом уж как встанем, и вмиг все сделаем. Ну, не так же это все.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, так, наверное, не бывает.
Н.СОКОЛОВ: Тысячу лет жила Россия совершенно развиваясь вполне гармоническим способом, пока власть – это произошло во время Петра Великого – пока власть не узурпировала абсолютно все способы действия, не парализовала волю и свободу народа действовать по своему усмотрению. И вот тут начинается у нас череда реформ и контрреформ. Власть упирается в одно, давай мы сейчас это, через 25 лет – нет, давай контрреформу.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но, тем не менее, сторонники каких-то позитивных страниц деятельности Сталина говорят: «При Сталине Советский Союз был интернациональным государством. А сегодня у нас что? А сегодня у нас на пространстве бывшего Советского Союза очень много сложных, горячих точек, да?»
Н.СОКОЛОВ: Один из подарков товарища Сталина школьному учебнику – это концепция вхождения народов в состав России как наименьшего зла. Да, Россия была тюрьма народов – это тогда нельзя было отрицать, это был главный ленинский тезис и революция, собственно, на этом и возникла, в значительной степени этим питалась, национальным конфликтом, и поэтому отрицать, что Россия была тюрьмой народов, было невозможно. Но Сталин придумал, как избежать этого уже совсем. Он очень много потратил усилий на то, чтобы реабилитировать старую Россию с ее твердой монархической властью. И в частности, была выдумана вот эта концепция вхождения малых народов в состав России как наименьшего зла, иначе им было бы гораздо хуже. А на самом деле все современные национальные проблемы на пространстве бывшего Союза есть порождение сталинской национальной политики. Этого же нельзя отрицать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, этого нельзя, наверное, отрицать, но с другой стороны говорить о том, что это сейчас отражается… У меня такое впечатление, что, все-таки, это то, что современники используют в удобной для себя форме.
Н.СОКОЛОВ: Ну, безусловно. Но если уж продолжить этот сюжет об интернационализме. Когда люди это говорят, они что имеют в виду? Они имеют в виду формальный запрет, последовавший в 1942-м году публиковать данные о подвигах советских солдат-евреев? Они это имеют в виду? Они знают вообще об этом?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я думаю, что они а) не знаю об этом, б) не хотят считать и в) считают, что вы все врете.
Н.СОКОЛОВ: Кхм!
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, а что?
Н.СОКОЛОВ: Ну, Бог с ними, пусть они так считают. Но это есть. Это исторически материальный факт.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Я думаю, что мы сейчас на этой оптимистической ноте прервемся. Я напомню, что у нас в гостях историк Никита Соколов, и мы обсуждаем подарки. Вот такой у нас виртуальный музей подарков Иосифа Виссарионовича Сталина современному российскому обществу. И мне кажется, что у нас еще есть экспонаты, на которых стоит остановиться в этом музее, буквально мы это сделаем через пару минут.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Итак, мы продолжаем разговор с историком Никитой Соколовым о «подарках», о наследии сталинизма, которые, скажем так, сегодня мы имеем и можем наблюдать. Ну, 2 пункта я из вас вытрясла. Но в то же время нам наши слушатели пишут «Вы боитесь Сталина. Вам больше не о чем говорить?» или «Не кажется ли вам, - вот по интернету пришел такой вопрос, - что, дескать, вы только рейтинг поднимаете этого человека? Может, хватит?»
Н.СОКОЛОВ: Ну, в некотором смысле может быть и хватит, если бы, вот как с войной, если бы все погибшие были похоронены. Бог бы с ним, стоящим Сталиным, но штука в том, что в нашем обществе его идеология не похоронена, ее бы надо похоронить. И пока эта идеология не похоронена, более того пока элементы этой идеологии берет на вооружение власть, говорить об этом придется – это мое глубочайшее убеждение.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но, опять-таки. согласитесь, что власть берет на вооружение некие, скажем так, приемы – вольно ей. А народ с удовольствием их кушает – вольно ему. Как там говорил отец всех народов? «У меня нет для вас другого народа», да?
Н.СОКОЛОВ: Другого народа нет.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: И чего вы хотите? Если общество это принимает.
Н.СОКОЛОВ: Во-первых, общество что принимает?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну как? Общество принимает, чуть открывается рот на предмет некоторого критического замечания, сразу раздаются многочисленные голоса «За что вы так не любите нашу родину?»
Н.СОКОЛОВ: Да. «Вы – клеветники России».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Да, «Вы – клеветники России». То есть что? Все шагают не в ногу, один Никита Павлович Соколов в ногу? Ну, условно говоря, в данной ситуации.
Н.СОКОЛОВ: Значит, во-первых, я – историк, и мне это проще исторически отвечать. А во-вторых, и аргумент здесь, мне кажется, может быть только исторический. Аргумент вот какого порядка. Российское общество, тот народ, о котором вы говорите, и из которого я себя совершенно не исключаю. Российское общество несколько раз увлекалось собственным величием. Несколько раз на протяжении последних 200 лет русское общество заболевало вот этой тяжелой патриотической горячкой. Герцен говорил даже о патриотическом сифилисе, поскольку это такой передающийся от человека к человеку вирус. И в результате теряло реальное представление о самих себе и о своих возможностях, и своем месте в мире, что очень важно. Как только… Вот эта же патриотическая горячка – она развивается каким способом? Сначала она носит оборонительный характер: «Что вы на нас накинулись? Мы не хуже других»
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, например.
Н.СОКОЛОВ: Да, это первая стадия.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: «Зато мы делаем ракеты и перекрыли Енисей, а также в области балета мы впереди планеты всей».
Н.СОКОЛОВ: Мы не хуже других. Ну, действительно, не хуже, не лучше. Наступает эпоха такого нормального патриотического самосознания, в России сопряженная, скажем, с войной 1812-го года, с поколением декабристов. Когда да, было понятно, что в стране есть проблемы, есть крепостное право, отсутствует правильным образом устроенная политическая система. Нормальные способы решения этих проблем известны, и известно как их решать. Но дальше когда война оказалась выигранной, а одолела другая точка зрения. Одолела точка зрения – все ее вспоминают, но не все вспоминают, чья она: «Прошлое России великолепно, настоящее ее блистательно, а будущее превосходит самые смелые ожидания».
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, естественно.
Н.СОКОЛОВ: Да. Но только многие не помнят, что это точка зрения Александра Христофоровича Бенкендорфа, шефа жандармов. Вот он говорил, что с такой точки зрения русская история должна быть рассматриваема и написана. Это жандармская точка зрения на историю.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А как с вашей точки зрения всю эту историю лечить нужно? Я «историю» сейчас не как науку упомянула.
Н.СОКОЛОВ: Я бы хотел договорить про вот эту историческую горячку. Как только переходят в стадию национального самодовольства, как только крепостное право и самодержавие из грехов нации становятся ее главными достижениями, и этому надо учить Европу. Вот мы обрели истину, наше крепостное право – это не грех, Гоголь так писал, это наше главное преимущество. «Помещики могут поднять культурный уровень своих крестьян, чего лишена Европа», - это Гоголь прямо пишет в переписке с друзьями.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Противники аболиционизма тоже писали, что так как заботилась о рабах…
Н.СОКОЛОВ: Да, замечательно. Такие были человеческие отношения, тонкие, деликатные. Но как только вот эта патриотическая горячка доводит до того, что теряется реальность и Константинополь должен быть наш, и задача внутреннего усовершенствования страны подменяется необходимостью заботы о ее внешнем имидже, о ее внешнем могуществе, тут же наступает катастрофа.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, а Сталин-то тут причем?
Н.СОКОЛОВ: А как еще общество вразумляется, по-вашему? Вот первый раз оно вразумилось в страшную севастопольскую катастрофу 1856-го года. И тогда самые горячие патриоты стали писать, что только рабы хвалят порядок этой николаевской России, а это порядок кладбища, на котором ничего живого быть не может. Вот сейчас мы переживаем очередной всплеск этого патриотического ослепления, который, наверное, неизбежно кончится катастрофой.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, лечить-то его, получается, нельзя?
Н.СОКОЛОВ: Лечить будут другие люди, которые ушибутся больно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но, вы понимаете как? Кто-то ушибется, а кто-то прекрасно себя при этом чувствует. Кто там зачитывает? Диалоги Сталина никогда не будут похоронены, скорее вас похоронят – вы не клеветники, вы предатели.
Н.СОКОЛОВ: Ну, да, в некотором смысле.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Или, например, если я не считаю, но знаю, что вы не все, но многое врете – тоже очень мило. «С вашей идеологией быть бы России и всей Европе сейчас под немцами». Вот на мой взгляд, это классический пример, между прочим, того самого подарка. Я понимаю, что наука история не знает сослагательного наклонения, но, тем не менее, можно ли хоть на секунду вообще попытаться раскрутить альтернативную такую линию историческую?
Н.СОКОЛОВ: Ну, я не большой охотник до таких конструкций, но есть опыт и вполне реалистической попытки такую программу выстроить. Считается, что если бы немцы на оккупированных территориях распустили колхозы, то, скорее всего, они бы войну и выиграли. Ну, во всяком случае, есть такая гипотеза. Не безосновательная.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Хорошо. Давайте мы с вами…
Н.СОКОЛОВ: Но только я бы вот против чего хотел возразить. А что, вот, победить в войне может только общество, такое вот, тотально-авторитарное и репрессивное?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну как? С точки зрения людей, которые исповедуют эту теорию, это подтверждается тем, что, скажем так, разной степени либеральности европейские режимы ничего не смогли противопоставить Гитлеру.
Н.СОКОЛОВ: Великобритания ничего не сумела противопоставить?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну как? Не британские же солдаты дошли до Берлина и водрузили красный флаг на Рейхстаге?
Н.СОКОЛОВ: Британские солдаты не вошли в Берлин, как и американские по одной причине, которая тоже документально известна. Американцы отказались брать несколько крупных городов, включая Берлин, поскольку это потребовало чудовищных человеческих жертв. А американские генералы считали человеческие жизни. И не могли себе позволить положить почти миллион человек на Зееловских высотах ради счастья водрузить флаг над Рейхстагом.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот тут хочется сказать, вот, нота бене. Внимание! Это очень важно.
Н.СОКОЛОВ: Вот, у них другое представление о допустимой цене любой победы. Это не значит, что они менее эффективно воюют.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, то есть вы, скажем так, подтверждаете тезис, не так давно опубликованный в «Новой газете», неоднократно звучавший писателя Астафьева о том, что просто трупами закидал.
Н.СОКОЛОВ: Да. И это скажет вам любой душевно здоровый фронтовик.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, как я понимаю, многих наших соотечественников это не пугает, особенно когда речь идет о трупах не их близких.
Н.СОКОЛОВ: Они готовы собственными трупами и собственных детей?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Нет. Собственными трупами никто никогда никого закидывать не готов – вы это понимаете.
Н.СОКОЛОВ: Нет. Вот для меня сейчас это перестает быть очевидным. Так что вот эти люди, которые это пишут, они на себя примеривают такую возможность?
Н.БОЛТЯНСКАЯ: А зачем нам на себя примерять? Нас и здесь неплохо кормят, как сказал один мультяшный персонаж. Все нормально, понимаете? Все замечательно.
Н.СОКОЛОВ: Вот эта неспособность примерить на себя – она совершенно аналогична и даже происходит из неспособности воспринимать исторический опыт. Неспособности воспринимать историю не как предмет для гордости, а как исторический опыт. А этот опыт ценен именно тем, что в нем есть ошибки и преступления, только на них народы и учатся. Если мы из этого исторического опыта будем изымать темные места и оставлять только предмет для гордости, то мы перестанем у истории учиться. И вот эти люди, которые говорят, что они и сейчас готовы закидать трупами…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Они не готовы закидать трупами. Они простили уже закиданные.
Н.СОКОЛОВ: Если они простили, если они готовы морально простить уже закиданные, то их трупами в следующий раз закидают.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Вот вам сообщение от Алексея из Казани: «Мы обречены возвращаться к Сталину, когда все плохо, хотим порядка и сильной руки. Когда хорошо, хотим величия и признания». А сразу следом другое сообщение: «Сталин проводил селекцию, уничтожая все ненужные обществу отбросы. Убивая сотни тысяч человек, Сталин давал будущее миллионам. Иногда можно и нужно убивать ради блага общества», - Кир подписался этот человек. Вот, разные полюса, да?
Н.СОКОЛОВ: Так ровно это я и пытаюсь сказать, просто немножко другими словами – что современное российское общество, его ментальность, его способы решения дел, то как оно предполагает правильным и возможным решать проблемы - это в значительной степени произведение товарища Сталина, в частности его исторической доктрины.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Никит, вы меня очень извините. Но человек, который на сегодняшний день – это гипотеза, это не истина в последней инстанции – человек, который на сегодняшний день исповедует ровно такую вот историю, он сам себе говорит что? Что, возможно, в отношении кого-то был не прав, возможно. Но вот я-то выжил, мои-то предки выжили, я-то появился на свет? А я вроде бы как совершенно средний обычный человек. Значит, получается что? Получается, что уничтожали ненужное, получается, что ровно во имя меня любимого вся эта селекция и проводилась. Я утрирую, возможно?
Н.СОКОЛОВ: Нет, совершенно не утрируете. И это в отечестве нашем совершенно неосознаваемая проблема, а европейцами проблема давно осознанная. Выжившие люди не имеют права говорить о Холокосте, потому что у них нет полноты этого опыта. Свидетельствовать об этом вполне могли бы только умершие, а это невозможно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, только выжившие видели, как все это происходило.
Н.СОКОЛОВ: А что видели? Вот это… Замечательная была недавно книга, что остается от Освенцима? От всего Освенцима остались 2 нечеткие фотографии – все. Мы больше ничего документального об этом не имеем. В памяти остается кое-что, но ненадолго, мы об этом говорили – что память коротка.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Но, опять-таки, возвращаясь к тем самым, как вы выразились, «подаркам». Вы меня, конечно, извините, но в какой-то степени получается, например, что тот факт, что ни Россия, ни Украина не взялись судить человека, подозреваемого в том, что он нацистский преступник, это тоже подарок той эпохи?
Н.СОКОЛОВ: Безусловно. А взялась Германия, которая последовательно проводит свою денацификацию. У нас же десталинизация не была проведена. И нынешнее общество, – конечно, результат сталинской селекции. Другое дело, насколько общество такого типа, которое создал для себя с большим успехом товарищ Сталин, сформировал под себя это общество, насколько оно жизнеспособно в современном мире? Мое глубокое убеждение, и для этого есть исторические аргументы, что общества такого типа неэффективны и нежизнеспособны. Они всегда будут отставать. Поскольку в них абсолютно убит элемент свободной самодеятельности человека, которая есть единственный мотор развития в долговременной перспективе.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: История Сталина является пропагандой, когда начинают даваться оценки историческим событиям. Мне не интересно ваше мнение, меня интересуют исторические факты, пишет еще один из наших слушателей. Нормально, да?
Н.СОКОЛОВ: Нормально. Совершенно нормально, но только когда вы говорите о фактах, к слушателю обращаюсь, то имейте в виду, что для историка чрезвычайно важно представление о полноте фактической базы. Если вы берете только некоторые факты, а некоторые намеренно как-то уводите в тень и не рассматриваете, то это фальсификация. Хотя бы все приведенные вами факты были истинными. Отсутствие в этой схеме некоторых факторов делает ее фальсификацией.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, вы понимаете как? Опять же, ведь получается, что когда вы приводите какой-то конкретный пример, кому-то может показаться, что связь между этими двумя фактами или между этими двумя событиями, или между этими двумя понятиями – она на самом деле не существует, да? То есть, скажем так, связь между сталинским переписыванием истории, о котором вы говорили, приводили примеры и, скажем так, у меня нет оснований не доверять сказанному вами. И между тем, что мы сегодня изо всех сил встаем с колен – а, нет, уже не встаем, уже цена на нефть упала. Так вот, кому-то она покажется истинной. А кто-то скажет «А причем тут одно и другое?»
Н.СОКОЛОВ: Связь, безусловно, есть. Потому что как общество о себе думает, так оно и действует. Вот если выкорчевать из российской истории – а это как раз при помощи сталинского учебника было произведено – если выкорчевать из национальной памяти все элементы и все институты народоправства… Ведь у нас же в школе говорят только о Новгороде, который преподносится как такое какое-то странное исключение. И то только потому, что он большой, долго прожил и никак это из истории не выкорчевать. Ну, так вот, было какое-то странное исключение демократический Новгород. Ведь это было повсеместно так. И князья несколько столетий выкорчевывали эти институты. А русский народ эти институты отдал не без борьбы. Современный наш школьник не имеет об этом ни малейшего представления. Когда он этого представления не имеет, то Жириновский может говорить, что для нас, естественно, самодержавие. Почему естественно? Совершенно противоестественно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, вы знаете, вот Андрей из Санкт-Петербурга пишет: «Наше общество, безусловно, инфицировано еще на зачаточной стадии вирусом безразличия, равнодушия к собственной истории. Серьезные потрясения способны запустить механизм просвещения», - Андрей из Санкт-Петербурга. У меня такое ощущение, конечно, что не дай Бог, чтобы только серьезные потрясения запускали этот механизм, но я задам этот вопрос вам. Более того, еще один пункт про то, что должна быть некая, может быть, воля? И нет другого общества. Я где-то читала, что когда, скажем так, создавали государство после 1945-го года в Германии – ведь все равно как-то надо было продолжать жить, тем не менее, то практически не было людей, которые не имели отношения к нацистской партии, да? Ну, просто не было других. И как-то вот так удалось из этих осколков, из этих кирпичей. Как из физических кирпичей можно построить концлагерь, а можно построить роддом, правда?
Н.СОКОЛОВ: Безусловно. И не существует вообще никакой исторической колеи, матрицы, которая обязывала бы нас непременно действовать в определенном направлении. Вот одна из главных лжей сейчас исторической пропаганды – это существование каких-то вот таких вот цивилизаций, матриц, которые, якобы, диктуют нам образ действий. Ничего такого наукой не установлено – нету никаких цивилизаций, нету никаких матриц, человек в истории совершенно свободен. Абсолютно свободен, и в рамках тех обстоятельств, в которых он живет. И он может совершенно спокойно – мы же это наблюдаем сейчас повсеместно – может избрать один путь движения, может избрать другой. И интерес к истории и пересмотру ее, безусловно, связан с историческими потрясениями, и мы это с вами совсем недавно проходили, всего лишь 20 лет назад. Ведь горбачевская Перестройка, в значительной степени ее энергия, воля ее питалась обнародованием исторических данных о преступлениях сталинского режима.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну да. Получается, что запустить это все можно только сверху. Что как только была дадена команда «Так, ребята, этот человек был преступник, и на его совести множество человеческих жизней», все сразу построились и сказали «Да, это действительно». А как только команду изменили, так мы послушно…
Н.СОКОЛОВ: Да нет. Механизм здесь немножко сложнее – дело не в команде. Просто когда уже совсем жрать нечего как в Советском Союзе образца какого-нибудь 1988-го года, тут публика начинает чесать потылицу и думать, а почему жрать нечего? И начинает догадываться, что, все-таки, система неэффективная, а не просто там отдельные перегибы на местах. Ну вот упоминали про нефть. Пока нефть такая – ну, да. Но ведь можно как-то затыкать дыры. Но ведь 20 лет потрачено впустую, экономика неэффективная.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, хорошо. А причем тут Иосиф Виссарионович? Вот опять-таки? Он-то тут точно не при чем, правда? А вы все возвращаетесь к тому, что те гримасы, те, скажем так, перекосы, которые мы сегодня видим а) частенько многие из нас приветствуют, б) это все результат его неконструктивной деятельности. Понимаете? Ведь если уж на то пошло, то когда пошла волна, когда была волна горбачевская, которую вы упомянули. Ну, коль скоро это была истина в последней инстанции, ну, с этой истиной жить и умереть. Но общество же позволило поменять истину?
Н.СОКОЛОВ: Общество не позволило поменять истину. Но только второй главный подарок товарища Сталина по части истории – это сама модель советской исторической науки, которая тоже создана товарищем Сталиным. В 1937-м году, что характерно, образуется Институт истории, такое специальное ведомство, которое должно одно заниматься разработкой исторической концепции, а все остальные должны за ним повторять – такой приводной ремень от идеологического отдела ЦК дальше ко всем историкам и университетам. И вот эта модель, что есть специальное ведомство, уполномоченное решать как правильно в истории, мы сейчас прекрасно видим, что оно опять воспроизводится. Вот не существует как во всем цивилизованном мире исторической корпорации, которая бы сама судила об истории. У нас есть государственное ведомство. Начальник этого ведомства господин Сахаров может себе позволить 2 года назад напечатать статью о том, что варяги русских летописей – это прибалтийские и из балтико-славянских племен. Историки встают на уши, поскольку этот текст обнаруживает, что глава института истории не имеет понятия о том, как работать с источниками, что такое исторические доказательства – то есть он вообще не историк. А пикнуть некому. Потому что все встроены каким-то образом в эту систему, систему институций, в которых существует сейчас историческая наука – все они созданы в сталинское время и продолжают функционировать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, таким образом получается, что медицина бессильна в нынешних реалиях? Получается, что, действительно, как написал один из наших слушателей, нужно ждать серьезных и кровавых механизмов, которые способны запустить как-то иной ход развития событий. Правильно?
Н.СОКОЛОВ: Ну, как-то, Бог гордых вразумляет, другого механизма нет. Когда начинают сильно заноситься и говорить, что мы всему миру покажем Кузькину мать, тут чего-нибудь такое посылается этому народу в наказание. И вразумление.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, вы знаете что? Это уже мистика.
Н.СОКОЛОВ: Да нет никакой мистики, это я просто перешел…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть и мухи? Да-да-да-да-да-да-да.
Н.СОКОЛОВ: Да. Это религиозные люди так скажут, но поскольку я вполне светский историк, то я готов продемонстрировать как действует этот механизм без всякого божественного вмешательства. Когда начинают заноситься и всем показывать Кузькину мать, вот тут начинается в мире русофобия, которой при обычном состоянии национального сознания в России, вообще говоря, в мире не бывает. А вот как только мы собираемся всех научить жить правильно – в Николаевское время, в эпоху ли Александра III, не важно – вот тут мир начинает на нас смотреть косо, образуется русофобия, а потом и коалиция против России.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Закулиса опять же, кольцо врагов.
Н.СОКОЛОВ: Никакая не закулиса, а совершенно нормальная…
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Откровенное кольцо врагов.
Н.СОКОЛОВ: Прямо у рампы выстраивается коалиция, враждебная России, и вразумляет сильно.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: То есть, скажем так, антироссийское поведение некоторых государств, о которых достаточно часто говорят сегодняшние властьимущие, это тоже результат преступной деятельности Сталина. Так получается по-вашему? Ну смотрите, я просто пропустила одно звено. Нам оставили в наследство, так сказать, мы воспринимаем это так. И вот та самая патриотическая горячка – она вызывает некую откровенную совершенно русофобию.
Н.СОКОЛОВ: Ну, примерно так, да.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну, то есть получается, что как только вокруг нас образуется кольцо врагов, там, я не знаю, экономических, стран, которые не очень хорошо себя с нами ведут с точки зрения экономики, политики или еще каких-то вещей, во всем виноват опять Иосиф Виссарионович. Правда, я до абсурда довела историю?
Н.СОКОЛОВ: Почему до абсурда? Вот я сразу вспоминаю недавнюю историю в эпоху горбачевской Перестройки, когда мы сами отдавали себе ясный отчет в своих исторических грехах и преступлениях, никакой русофобии в мире не наблюдалось.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Ну… Я хочу, во-первых, напомнить, что наш сегодняшний гость – историк Никита Соколов. Во-вторых, хочу сказать, что, по-моему, Евтушенко были стихи о том, что пока происходит то-то и то-то, не умер Сталин, не умер Сталин? На самом деле, вероятно, многим из нас еще предстоит находить в себе и оценивать в себе эти ростки и того самого раба выдавливать из себя по капли.
Н.СОКОЛОВ: Выдавливать – я тоже хотел сказать.
Н.БОЛТЯНСКАЯ: Мне кажется, что именно об этом сегодня говорил Никита. Я благодарю нашего гостя. Напомню, что это цикл передач «Именем Сталина» совместно с издательством «Российская Политическая Энциклопедия» при поддержке фонда имени первого президента России Бориса Николаевича Ельцина в эфире «Эха Москвы», телеканала RTVi, а вела программу Нателла Болтянская. Спасибо.
Уважаемые народные депутаты!
Я должен объяснить, почему я голосовал против утверждения итогового документа Съезда. В этом документе содержится много правильных и очень важных положений, много принципиально новых, прогрессивных идей. Но я считаю, что Съезд не решил стоящей перед ним ключевой политической задачи, воплощенной в лозунге: «Вся власть Советам!» Съезд отказался даже от обсуждения «Декрета о власти».
До того, как будет решена эта политическая задача, фактически невозможно реальное решение всего комплекса неотложных экономических, социальных, национальных и экологических проблем.
Съезд народных депутатов СССР избрал Председателя Верховного Совета СССР в первый же день без широкой политической дискуссии и хотя бы символической альтернативности. По моему мнению, Съезд совершил серьезную ошибку, уменьшив в значительной степени свои возможности влиять на формирование политики страны, оказав тем самым плохую услугу и избранному Председателю.
По действующей Конституции Председатель Верховного Совета СССР обладает абсолютной, практически ничем не ограниченной личной властью. Сосредоточение такой власти в руках одного человека крайне опасно, даже если этот человек - инициатор перестройки. В частности, возможно закулисное давление. А если когда-нибудь это будет кто-то другой?
Постройка государственного дома началась с крыши, что явно не лучший способ действий. То же самое повторилось при выборах Верховного Совета. По большинству делегаций происходило просто назначение, а затем формальное утверждение Съездом людей, из которых многие не готовы к законодательной деятельности. Члены Верховного Совета должны оставить свою прежнюю работу, «как правило» - нарочито расплывчатая формулировка, при которой в Верховном Совете оказываются «свадебные генералы». Такой Верховный Совет будет - как можно опасаться - просто ширмой для Реальной власти Председателя Верховного Совета и партийно-государственного аппарата.
В стране, в условиях надвигающейся экономической катастрофы и трагического обострения межнациональных отношений, происходят мощные и опасные процессы, одним из проявлений которых является всеобщий кризис доверия народа к руководству страны. Если мы будем плыть по течению, убаюкивая себя надеждой постепенных перемен к лучшему в далеком будущем, нарастающее напряжение может взорвать наше общество с самыми трагическими последствиями.
Товарищи депутаты, на вас сейчас - именно сейчас! - ложится огромная историческая ответственность. Необходим политические решения, без которых невозможно укреплена» власти советских органов на местах и решение экономических, социальных, экологических, национальных проблем Если Съезд народных депутатов СССР не может взять власть в свои руки здесь, то нет ни малейшей надежды, что ее смогу? взять Советы в республиках, областях, районах, селах. Но без сильных Советов на местах невозможна земельная реформа и вообще какая-либо эффективная аграрная политика, отличающаяся от бессмысленных реанимационных вливаний нерентабельным колхозам. Без сильного Съезда и сильных, независимых Советов невозможны преодоление диктата ведомств, выработка и осуществление законов о предприятии, борьба с экологическим безумием. Съезд призван защитить демократические принципы народовластия и тем самым - необратимость перестройки и гармоническое развитие страны. Я вновь обращаюсь к Съезду с призывом принять «Декрет о власти».
Декрет о власти
Исходя из принципов народовластия, Съезд народных депутатов заявляет:
1. Статья 6 Конституции СССР отменяется.
2. Принятие Законов СССР является исключительным правом Съезда народных депутатов СССР. На территории Союзной республики Законы СССР приобретают юридическую силу после утверждения высшим законодательным органом Союзной республики.
3. Верховный Совет является рабочим органом Съезда.
4. Комиссии и Комитеты для подготовки законов о государственном бюджете, других законов и для постоянного контроля за деятельностью государственных органов, над экономическим, социальным и экологическим положением в стране создаются Съездом и Верховным Советом на паритетных началах и подотчетны Съезду.
5. Избрание и отзыв высших должностных лиц СССР, а именно:
1) Председателя Верховного Совета СССР,
2) Заместителя Председателя Верховного Совета СССР,
3) Председателя Совета Министров СССР,
4) Председателя и членов Комитета конституционного надзора,
5) Председателя Верховного Суда СССР,
6) Генерального прокурора СССР,
7) Верховного арбитра СССР,
8) Председателя Центрального банка,
1) Председателя КГБ СССР,
2) Председателя Государственного комитета по телевидению и радиовещанию,
3) Главного редактора газеты «Известия» - исключительное право Съезда.
Поименованные выше должностные лица подотчетны Съезду и независимы от решений КПСС.
6. Кандидатуры на пост Заместителя Председателя Верховного Совета и Председателя Совета Министров СССР предлагаются Председателем Верховного Совета СССР и, альтернативно, народными депутатами. Право предложения кандидатур на остальные поименованные посты принадлежит народным депутатам.
7. Функции КГБ ограничиваются задачами защиты международной безопасности СССР.
Примечание. В будущем необходимо предусмотреть прямые общенародные выборы Председателя Верховного Совета СССР и его Заместителя на альтернативной основе.
Я прошу депутатов внимательно изучить текст Декрета и поставить его на голосование на чрезвычайном заседании Съезда. Я прошу создать редакционную комиссию из лиц, разделяющих основную идею Декрета. Я обращаюсь к гражданам СССР с просьбой поддержать Декрет в индивидуальном и коллективном порядке, подобно тому как они это сделали при попытке скомпрометировать меня и отвлечь внимание от вопроса об ответственности за афганскую войну.
Я хотел бы возразить тем, кто пугает невозможностью обсуждать законы двумя тысячами человек. Комиссии и Комитеты подготовят формулировки, на заседаниях Верховного Совета обсудят их в первом и втором чтении, и все стенограммы будут доступны Съезду. В случае необходимости дискуссия продолжится на Съезде. Но что действительно неприемлемо - если мы, депутаты, имея мандат от народа на власть, передадим наши права и ответственность своей одной пятой, а фактически - партийно-государственному аппарату и Председателю Верховного Совета.
Продолжаю. Уже давно нет опасности военного нападения на СССР. У нас самая большая армия в мире, больше чем у США и Китая, вместе взятых. Я предлагаю создать комиссию для подготовки решения о сокращении срока службы в армии (ориентировочно в два раза для рядового и сержантского состава, с соответствующим сокращением всех видов вооружения, но со значительно меньшим сокращением офицерского корпуса), с перспективой перехода к профессиональной армии. Такое решение имело бы огромное международное значение для укрепления доверия и разоружения, включая полное запрещение ядерного оружия, а также огромное экономическое и социальное значение. Частное замечание: надо демобилизовать к началу этого учебного года всех студентов, взятых в армию год назад.
Национальные проблемы. Мы получили в наследство от сталинизма национально-конституционную структуру, несущую на себе печать имперского мышления и имперской политики «разделяй и властвуй». Жертвой этого наследия являются малые Союзные республики и малые национальные образования, входящие в состав Союзных республик по принципу административного подчинения. Они на протяжении десятилетий подвергались национальному угнетению. Сейчас эти проблемы драматически выплеснулись на поверхность. Но не в меньшей степени жертвой явились большие народы, в том числе русский народ, на плечи которых лег основной груз имперских амбиций и последствий авантюризма и догматизма во внешней и внутренней политике. В нынешней острой межнациональной ситуации необходимы срочные меры. Я предлагаю переход к федеративной (горизонтальной) системе национально-конституционного устройства. Эта система предусматривает предоставление всем существующим национально-территориальным образованиям, вне зависимости от их размера и нынешнего статуса, равных политических, юридических и экономических прав, с сохранением теперешних границ (со временем возможны и, вероятно, будут необходимы уточнения границ образований и состава федерации, что и должно стать важнейшим содержанием работы Совета Национальностей)" Это будет Союз равноправных республик, объединенных Союзным договором, с добровольным ограничением суверенитета каждой республики в минимально необходимых пределах (в вопросах обороны, внешней политики и некоторых других). Различие в размерах и численности населения республик и отсутствие внешних границ не должны смущать. Проживающие в пределах одной республики люди разных национальностей должны юридически и практически иметь равные политические, культурные и социальные права. Надзор за этим должен быть возложен на Совет Национальностей. Важной проблемой национальной политики является судьба насильственно переселенных народов. Крымские татары, немцы Поволжья, турки-месхи, ингуши и другие должны получить возможность вернуться к родным местам. Работа комиссии Президиума Верховного Совета по проблеме крымских татар была явно неудовлетворительной.
К национальным проблемам примыкают религиозные. Недопустимы любые ущемления свободы совести. Совершенно недопустимо, что до сих пор не получила официального статуса Украинская католическая церковь.
Важнейшим политическим вопросом является утверждение роли советских органов и их независимости. Необходимо осуществить выборы советских органов всех уровней истинно демократическим путем. В избирательный закон должны быть внесены уточнения, учитывающие опыт выборов народных депутатов СССР. Институт окружных собраний должен быть уничтожен и всем кандидатам должны быть предоставлены равные возможности доступа к средствам массовой информации.
Съезд должен, по моему мнению, принять постановление, содержащее принципы правового государства. К этим принципам относятся: свобода слова и информации, возможность судебного оспаривания гражданами и общественными организациями действий и решений всех органов власти и должностных лиц в ходе независимого разбирательства; демократизация судебной и следственной процедур (допуск адвоката с начала следствия, суд присяжных; следствие должно быть выведено из ведения прокуратуры: ее единственная задача - следить за исполнением Закона). Я призываю пересмотреть законы о митингах и демонстрациях, о применении внутренних войск и не утверждать Указ от 8 апреля.
Съезд не может сразу накормить страну. Не может сразу решить национальные проблемы. Не может сразу ликвидировать бюджетный дефицит. Не может сразу вернуть нам воздух, воду и леса. Но создание политических гарантий этих проблем - это то, что он обязан сделать. Именно этого от нас ждет страна! Вся власть Советам!
Сегодня внимание всего мира обращено к Китаю. Мы должны занять политическую и нравственную позицию, соответствующую принципам интернационализма и демократии, в принятой Съездом резолюции нет такой четкой позиции. Участники мирного демократического движения и те, кто осуществляет над ними кровавую расправу, ставятся в один ряд. Группа депутатов составила и подписала обращение, призывающее правительство Китая прекратить кровопролитие.
Присутствие в Пекине посла СССР сейчас может рассматриваться как неявная поддержка действий правительства Китая правительством и народом СССР. В этих условиях необходим отзыв посла СССР из Китая! Я требую отзыва посла СССР из Китая!
«Важно идти в правильном направлении, а когда упадёшь - это неважно.»
«Я не могу вступить в партию, так как мне кажутся неправильными некоторые её действия в прошлом, и я не знаю, не возникнут ли у меня новые сомнения в будущем». (1948 год.)
«Я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные церкви (особенно те, которые сильно сращены с государством или отличаются, главным образом, обрядовостью или фанатизмом и нетерпимостью). В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысляющего их начала, без источника духовной «теплоты», лежащего вне материи и её законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным.»
«Когда я вспоминаю некоторых людей, с которыми меня столкнула жизнь, мне начинает казаться, что этот несчастный, замордованный, развращённый и спившийся народ, который сейчас даже и не народ в прямом смысле этого слова, всё ещё не совсем пропал, не совсем погиб.»
«Мы получили в наследство от сталинизма национально-конституционную структуру, несущую на себе печать имперского мышления и имперской политики «разделяй и властвуй». Жертвой этого наследия являются малые союзные республики и малые национальные образования... Они на протяжении десятилетий подвергались национальному угнетению. Сейчас эти проблемы драматически выплеснулись на поверхность. Но жертвой этого наследия стали и большие народы, в том числе русский народ, на плечи которого лёг основной груз имперских амбиций и последствий авантюризма и догматизма во внешней и внутренней политике.»
«Наше общество заражено апатией, лицемерием, мещанским эгоизмом, скрытой жестокостью. Большинство представителей его высшего слоя - партийно-государственного аппарата управления, высших преуспевающих слоёв интеллигенции - цепко держатся за свои явные и тайные привилегии и глубоко безразличны к нарушениям прав человека, к интересам, к безопасности и будущему человечества. Другие, будучи в глубине души озабочены, не могут позволить себе никакого «свободомыслия» и обречены на мучительный разлад самих с собой... Для духовного оздоровления страны необходима ликвидация условий, толкающих людей на лицемерие и приспособленчество, создающих у них чувство бессилия, неудовлетворённости и разочарования. В стране, в условиях надвигающейся экономической катастрофы и трагического обострения межнациональных отношений, происходят мощные, опасные процессы, одним из проявлений которых является всеобщий кризис доверия народа к руководству страны. Если мы будем плыть по течению, убаюкивая себя надеждой постепенных перемен к лучшему, нарастающее напряжение может взорвать наше общество с самыми трагическими последствиями.»
«Единственной истинной гарантией сохранения человеческих ценностей в хаосе неуправляемых изменений и трагических потрясений является свобода убеждений человека, его нравственная устремлённость к добру.»
«Сильные и противоречивые чувства охватывают каждого, кто задумывается о будущем мира через 50 лет - о том будущем, в котором будут жить наши внуки и правнуки... Я верю, что человечество найдёт разумное решение сложной задачи осуществления грандиозного, необходимого и неизбежного прогресса с сохранением человеческого в человеке и природного в природе.»
Товарищи!
Нельзя отрицать, что за последнее время мы имели большие успехи как в области строительства, так и в области управления. В связи с этим слишком много говорят у нас о заслугах руководителей, о заслугах вождей. Им приписывают все, почти все наши достижения. Это, конечно, неверно и неправильно. Дело не только в вождях. Но не об этом я хотел бы говорить сегодня. Я хотел бы сказать несколько слов о кадрах, о наших кадрах вообще и в частности о кадрах нашей Красной Армии.
Вы знаете, что мы получили в наследство от старого времени отсталую технически и полунищую, разоренную страну. Разоренная четырьмя годами империалистической войны, повторно разоренная тремя годами гражданской войны, страна с полуграмотным населением, с низкой техникой, с отдельными оазисами промышленности, тонувшими среди моря мельчайших крестьянских хозяйств, - вот какую страну получили мы в наследство от прошлого.
Задача состояла в том, чтобы эту страну перевести с рельс средневековья и темноты на рельсы современной индустрии и машинизированного сельского хозяйства. Задача, как видите, серьезная и трудная. Вопрос стоял так: ЛИБО мы эту задачу разрешим в кратчайший срок и укрепим в нашей стране социализм, ЛИБО мы ее не разрешим, и тогда наша страна - слабая технически и темная в культурном отношении - растеряет свою независимость и превратится в объект игры империалистических держав. Наша страна переживала тогда период жесточайшего голода в области техники. Не хватало машин для индустрии. Не было машин для сельского хозяйства. Не было машин для транспорта. Не было той элементарной технической базы, без чего немыслимо индустриальное преобразование страны. Были только отдельные предпосылки для создания такой базы. Надо было создать первоклассную индустрию. Надо было направить эту индустрию на то, чтобы она была способна реорганизовать технически не только промышленность, но и сельское хозяйство, но и наш железнодорожный транспорт. А для этого надо было пойти на жертвы и навести во всем жесточайшую экономию, надо было экономить и на питании, и на школах, и на мануфактуре, чтобы накопить необходимые средства для создания индустрии. Другого пути для изживания голода в области техники не было. Так учил нас Ленин, и мы шли в этом деле по стопам Ленина. Понятно, что в таком большом и трудном деле нельзя было ждать сплошных и быстрых успехов. В таком деле успехи могут обозначиться лишь спустя несколько лет. Необходимо было поэтому вооружиться крепкими нервами, большевистской выдержкой и упорным терпением, чтобы преодолеть первые неудачи и неуклонно идти вперед к великой цели, не допуская колебаний и неуверенности в своих рядах. Вы знаете, что мы вели это дело таким именно образом. Но не у всех наших товарищей хватило нервов, терпенья и выдержки. Среди наших товарищей нашлись люди, которые после первых же затруднений стали звать к отступлению. Говорят, что "кто старое помянет, тому глаз вон". Это, конечно, верно. Но у человека имеется память, и невольно вспоминаешь о прошлом при подведении итогов нашей работы. Так вот, были у нас товарищи, которые испугались трудностей и стали звать партию к отступлению. Они говорили: "Что нам ваша индустриализация и коллективизация, машины, черная металлургия, тракторы, комбайны, автомобили? Дали бы лучше побольше мануфактуры, купили бы лучше побольше сырья для производства ширпотреба и побольше бы давали населению всех тех мелочей, чем красен быт людей. Создание индустрии при нашей отсталости, да еще первоклассной индустрии - опасная мечта". Конечно, мы могли бы 3 миллиарда рублей валюты, добытых путем жесточайшей экономии и истраченных на создание нашей индустрии, - мы могли бы их обратить на импорт сырья и усиление производства предметов широкого потребления. Это тоже своего рода "план". Но при таком "плане" мы не имели бы ни металлургии, ни машиностроения, ни тракторов и автомобилей, ни авиации и танков. Мы оказались бы безоружными перед внешними врагами. Мы подорвали бы основы социализма в нашей стране. Мы оказались бы в плену у буржуазии внутренней и внешней. Очевидно, надо было выбирать между двумя планами: между планом отступления, который вел и не мог не вести к поражению социализма, и планом наступления, который вел и, как знаете, уже привел к победе социализма в нашей стране. Мы выбрали план наступления и пошли вперед по ленинскому пути, оттерев назад этих товарищей как людей, которые видели кое-как только у себя под носом, но закрывали глаза на ближайшее будущее нашей страны, на будущее социализма в нашей стране. Но эти товарищи не всегда ограничивались критикой и пассивным сопротивлением. Они угрожали нам поднятием восстания в партии против Центрального Комитета. Более того: они угрожали кое-кому из нас пулями. Видимо, они рассчитывали запугать нас и заставить нас свернуть с ленинского пути. Эти люди, очевидно, забыли, что мы, большевики, - люди особого покроя. Они забыли, что большевиков не запугаешь ни трудностями, ни угрозами. Они забыли, что нас ковал великий Ленин, наш вождь, наш учитель, наш отец, который не знал и не признавал страха в борьбе. Они забыли, что чем сильнее беснуются враги и чем больше впадают в истерику противники внутри партии, тем больше накаляются большевики для новой борьбы и тем стремительней двигаются они вперед. Понятно, что мы и не думали сворачивать с ленинского пути. Более того, укрепившись на этом пути, мы еще стремительнее пошли вперед, сметая с дороги все и всякие препятствия. Правда, нам пришлось при этом по пути помять бока кое-кому из этих товарищей. Но с этим уж ничего не поделаешь. Должен признаться, что я тоже приложил руку к этому делу. Да, товарищи, мы пошли уверенно и стремительно по пути индустриализации и коллективизации нашей страны. И теперь этот путь можно считать уже пройденным. Теперь уже все признают, что мы добились на этом пути громадных успехов. Теперь все признают, что мы имеем уже мощную и первоклассную промышленность, мощное и механизированное сельское хозяйство, развертывающийся и идущий в гору транспорт, организованную и прекрасно оснащенную Красную Армию. Это значит, что мы изжили уже в основном период голода в области техники. Но изжив период голода в области техники, мы вступили в новый период, в период, я бы сказал, голода в области людей, в области кадров, в области работников, умеющих оседлать технику и двинуть ее вперед. Дело в том, что у нас есть фабрики, заводы, колхозы, совхозы, армия, есть техника для всего этого дела, но не хватает людей, имеющих достаточный опыт, необходимый для того, чтобы выжать из техники максимум того, что можно из нее выжать. Раньше мы говорили, что "техника решает все". Этот лозунг помог нам в том отношении, что мы ликвидировали голод в области техники и создали широчайшую техническую базу во всех отраслях деятельности для вооружения наших людей первоклассной техникой. Это очень хорошо. Но этого далеко и далеко недостаточно. Чтобы привести технику в движение и использовать ее до дна, нужны люди, овладевшие техникой, нужны кадры, способные освоить и использовать эту технику по всем правилам искусства. Техника без людей, овладевших техникой, мертва. Техника во главе с людьми, овладевшими техникой, может и должна дать чудеса. Если бы на наших первоклассных заводах и фабриках, в наших колхозах и совхозах, в нашей Красной Армии имелось достаточное количество кадров, способных оседлать эту технику, страна наша получила бы эффекта втрое и вчетверо больше, чем она теперь имеет. Вот почему упор должен быть сделан теперь на людях, на кадрах, на работниках, овладевших техникой. Вот почему старый лозунг "техника решает все", являющийся отражением уже пройденного периода, когда у нас был голод в области техники, должен быть теперь заменен новым лозунгом, лозунгом о том, что "кадры решают все" . В этом теперь главное. Можно ли сказать, что наши люди поняли и осознали полностью великое значение этого нового лозунга? Я бы этого не сказал. В противном случае мы бы не имели того безобразного отношения к людям, к кадрам, к работникам, которое наблюдаем нередко в нашей практике. Лозунг "кадры решают все" требует, чтобы наши руководители проявляли самое заботливое отношение к нашим работникам, к "малым" и "большим", в какой бы области они ни работали, выращивали их заботливо, помогали им, когда они нуждаются в поддержке, поощряли их, когда они показывают первые успехи, выдвигали их вперед и т.д. А между тем на деле мы имеем в целом ряде случаев факты бездушно-бюрократического и прямо безобразного отношения к работникам. Этим, собственно, и объясняется, что вместо того, чтобы изучать людей и только после изучения ставить их на посты, нередко швыряются людьми, как пешками. Ценить машины и рапортовать о том, сколько у нас имеется техники на заводах и фабриках, научились. Но я не знаю ни одного случая, где бы с такой же охотой рапортовали о том, сколько людей мы вырастили за такой-то период и как мы помогали людям в том, чтобы они росли и закалялись в работе. Чем это объясняется? Объясняется это тем, что у нас не научились еще ценить людей, ценить работников, ценить кадры. Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно время в ссылке. Дело было весной, во время половодья. Человек тридцать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевавшейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в деревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый "остался там". На мой вопрос: "Как же так, остался?" - они с тем же равнодушием ответили: "Чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть". И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что "надо бы пойти кобылу напоить". На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: "Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем, а вот кобылу... попробуй-ка сделать кобылу". Вот вам штрих, может быть, малозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководителей к людям, к кадрам и неумение ценить людей является пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири. Так вот, товарищи, если мы хотим изжить с успехом голод в области людей и добиться того, чтобы наша страна имела достаточное количество кадров, способных двигать вперед технику и пустить ее в действие, мы должны прежде всего научиться ценить людей, ценить кадры, ценить каждого работника, способного принести пользу нашему общему делу. Надо, наконец, понять, что из всех ценных капиталов, имеющихся в мире, самым ценным и самым решающим капиталом являются люди, кадры. Надо понять, что при наших нынешних условиях "кадры решают все" . Будут у нас хорошие и многочисленные кадры в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, в армии, наша страна будет непобедима. Не будет у нас таких кадров - будем хромать на обе ноги. Заканчивая речь, разрешите провозгласить тост за здоровье и преуспеяние наших академиков-выпускников по Красной Армии! Желаю им успеха в деле организации и руководства обороной нашей страны! Товарищи! Вы окончили высшую школу и получили там первую закалку. Но школа - это только подготовительная ступень. Настоящая закалка кадров получается на живой работе, вне школы, на борьбе с трудностями, на преодолении трудностей. Помните, товарищи, что только те кадры хороши, которые не боятся трудностей, которые не прячутся от трудностей, а наоборот - идут навстречу трудностям для того, чтобы преодолеть и ликвидировать их. Только в борьбе с трудностями куются настоящие кадры. А если наша армия будет иметь в достаточном количестве настоящие закаленные кадры, она будет непобедима. За ваше здоровье, товарищи!
